Системный раздел
Материалы в системном разделе
1925 г. р.
Служба в Советской Армии с февраля 1943 по июнь 1950 года. I Украинский фронт.
339 отдельная танковая бригада. Старшина, механик-водитель.
Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», юбилейными.
Работал на Качканарском горно-обогатительном комбинате с 1966 по 1969 год газо-
электросварщиком на рембазе, с 1984 по 1988-й – подсобным рабочим в управлении железнодорожного транспорта.
- Просмотров: 2169
1915 г. р.
Служба в Советской Армии с августа 1941 по июнь 1945 года. 118 Краснознаменная Мелитопольская стрелковая дивизия, 152 отдельная стрелковая бригада. Капитан.
Награжден орденами Отечественной войны I степени, Красной звезды, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Работал директором Качканарской средней школы № 2, заведующим гороно.
- Просмотров: 2266
1914 г. р.
Служба в Советской Армии с 1939 по 1946 год. II Украинский фронт. 943 механизированный батальон. Рядовой, связист.
Награжден орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды, Славы III степени, медалями «За отвагу», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», юбилейными.
- Просмотров: 1989
1921 г. р.
Служба в Советской Армии с октября 1940 по март 1946 года. Прошел с боями от Москвы до Берлина. 128 отдельный истребительный противотанковый дивизион, 33 отдельный артиллерийский полк. Старший сержант, артиллерист, наводчик 76-мм орудия.
Награжден орденами Отечественной войны I степени, Славы III степени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», юбилейными.
С 1967 по 1982 год работал машинистом грохота, сепараторщиком, машинистом мельниц, плотником на обогатительной фабрике Качканарского горно- обогатительного комбината.
- Просмотров: 2081
1913 г. р.
Служба в Советской Армии с 1941 по 1944 год. Северо-Западный фронт. Артиллерист.
Награжден орденом Красной Звезды, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», юбилейными.
- Просмотров: 2257
1921 г. р.
Служба в Советской Армии с октября 1941 по февраль 1943 года. 455 стрелковый
полк, наводчик.
- Просмотров: 2055
1913 г. р.
Служба в Советской Армии с июля 1941 по октябрь 1945 года. II Белорусский фронт. 24 гвардейский минометный полк. Рядовой, шофер.
Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», юбилейными.
С 1969 по 1972 год работал машинистом насосов, слесарем в цехе хвостового хозяйства Качканарского горно-обогатительного комбината.
- Просмотров: 1984
1912 г. р.
Служба в Советской Армии с декабря 1941 по май 1945 года. 808 стрелковая
дивизия. Младший сержант.
Награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», юбилейными.
- Просмотров: 2159
1928 г. р.
Служба в Советской Армии с марта 1944 по ноябрь 1956 года. Сын полка. II
Украинский фронт. Танковый корпус. Рядовой, разведчик.
Награжден орденом Отечественной войны, медалью «За боевые заслуги», юбилейными.
Работал в тресте «Качканаррудстрой».
В пятнадцать лет
он стал сыном полка
– Какой молоденький! Совсем еще мальчик! – удивлялись сестрички в медсанбате.
– А уже танкист,и уже ранен…
– Ну, слава богу, очухался!..Две недели неприходил в себя, бедняга…Какой молоденький!..
Раненому танкисту было пятнадцать лет, и звали его Юрий Щепанковский.
Он очнулся в медсанбате, расположенном в небольшом селе на берегу реки. Он вспомнил молдавский городок Иванешты, за который они два дня с большими потерями вели бои. Вспомнил, как потом удирали немцы от наших танков. И какое страшное сражение было затем на реке Днестр. Чтобы форсировать ее, шесть раз саперы наводили понтонные мосты, но переправить танки не удавалось: немцы обстреливали переправу с противоположного, крутого берега и бомбили с воздуха. Пришлось отойти в камыши и окопаться. Потом пришла штрафная рота. И Юра в первые увидел какое-то странное оружие, оказавшееся огнеметами. Солдаты-штрафники навязали снопов из камыша и на этих снопах переправились на другой берег. Многие погибли под непрерывным вражеским огнем, а те, что уцелели, огнеметами сожгли всех немцев в их окопах. Саперы снова навели понтонную переправу –и наши танки пошли вперед. А вскоре взводу танковой разведки, в котором служил Юра, снова пришлось вступить в бой. Он помнит, что их танк подбили. И больше юный танкист уже не сознавал себя на этом свете.
Лишь через две недели открыл глаза и под тихие восклицания сокрушающихся сестричек понял, где он находится. Сильно болела обширная рана: пробитые лопатка, плечо, ключица. Но было больно еще и оттого, что его танковая часть ушла дальше, на Тирасполь, ушла без него. Был март 1944 года. Сколько же предстоит лечиться?.. Лечили его долго, почти три месяца. За это время он вспомнил нетолько последний бой, но не раз перебрал в памяти всю свою пока еще короткую жизнь. С каким-то щемящим чувством он мысленно возвращался домой, к маме и папе, к старшей сестре Нэле и заботливой бабушке –в город Чечельник Винницкой области.
Там Юра родился 20 июля 1928 года. Там, под южным солнцем, под веселый плеск речки Чечелки, бегущей к Южному Бугу, под шелест нежных ясеней и кленов да дубов-великанов, прошло Юрино детство. Он учился в шестом классе, когда отца, отслужившего в армии, перевели в 1940 году на один из заводов в город Ходоров Львовской области. Жилье Щепанковским дали вблизи предприятия, в одном из двухэтажных 16-квартирных домов, каких в заводском поселке было немало. На новом месте Юра, общительный и озорной парнишка, быстро обзавелся друзьями, рядом с которыми незаметно пролетали летние дни. А оставаясь один, любил смотреть в окно. Там вдалеке, на опушке леса, стоял артиллерийский полк, были видны палатки и орудия. Они манили его, и Юра часто мчался туда, метров за восемьсот от дома. И вскоре артиллеристы привыкли к любознательному мальчишке, а он уже считал их своими друзьями. Набегается днем, наиграется – ночью спит спокойно и крепко, чтобы бодрым и радостным встретить новое утро.
Но однажды он проснулся от какого-то шума и грохота. Отца дома уже не было: вызвали в военкомат. Мама в тревоге пыталась куда-то звонить, но связь не работала.
– Сбегай в военкомат, узнай: что там случилось? – попросила Юру.
Он побежал. Но на мосту его остановили часовые в синих гимнастерках и синих фуражках. Мальчик побежал обратно. А шум, сотрясающий воздух, становился все сильнее, словно старался догнать его. Вот под такой зловещий аккомпанемент начинался этот день–22 июня 1941 года.
В доме уже командовал заводской завхоз:
– Быстро собирайтесь –и в машины! Приказано всех вывезти.
А завод уже бомбили. Когда бомбежка закончилась, машины с заводчанами двинулись на вокзал, что в полутора километрах от поселка. А на вокзале после бомбежки – ад кромешный. Убитые красноармейцы, с оторванными ногами и головами; истекающие кровью раненые. «Кто им поможет?» – с ужасом думал Юра, держась за мамину руку и ступая между недвижными телами. Подошли к составу.Юра видел, как в паровозе, на тендере с углем, устанавливали зенитный пулемет. Такой же пулемет был и на последнем вагоне. Все люди погрузились, и состав двинулся в сторону Львова. Тут недалеко, всего шестьдесят километров. Но немецкие десантники и украинские националисты обстреляли эшелон.
– Пулеметы с состава врезали по десантникам. Машинист дал задний ход – и километров тридцать мы проскочили бегом, – вспоминает Юрий Антонович. – А потом снова воздушный налет. Когда эшелон остановился и, схватив узлы, люди выбежали, то увидели, что горят семь вагонов. На тендере с углем лежат убитые зенитчики. Оставшиеся в живых – в панике. Кто-то из железнодорожников посоветовал идти перелесками до станции. И, вытянувшись колонной,мы пошли…
И был у них новый эшелон, и опять бомбежка, и снова пеший переход –шесть эшелонов сменили, пока добрались до города Канева. А там –столпотворение. Мосты через Днепр разрушены. Наберегу лошади, коровы, телята, свиньи – большие колхозные стада; разбитая сельскохозяйственная техника. Безнадзорную скотину
кормить некому. Павшие от голода и убитые животные уже разлагаются – вонь, смрад, дышать нечем. Люди тоже голодные, измотанные страхом и длинной дорогой, не знающие, что будет завтра и что ждет их вследующую минуту.
– Больше никуда не поедем, – решительно сказала мама. – Пока не убили, пойдем к бабушке.
Одно упоминание о бабушке уже согревало, а ясная цель придавала силы и упорства. Юра дал руку своей сестре, и они доверчиво пошагали за матерью. Дети не знали, что от Канева до Винницкой области и родного Чечельника – около тысячи километров, но онизнали, что идут домой. Вслед за Щепанковскими подались и
другие. Куда?.. Но не оставаться же наместе в покорном ожидании смерти. И они пошли, в тайне надеясь на лучшее.
Людская колонна была большая, двигалась медленно. А навстречу – немецкие колонны: танки, грузовики, вездеходы, бронетранспортеры. Юра впервые увидел такие машины, которые больше вагона. Видимо, воодушевленные успешным наступлением, немцы людей не трогали. Ехали с музыкой и песнями, с наглым
улюлюканьеми насмешками над несчастной толпой. А в небе тучи самолетов с крестами. Порой какой-нибудь крылатый шутник развлекался смертоносной очередью –и людская колонна редела.
– Иногда к нам присоединялись местные жители, в страхе убегающие от карателей, – говорит Юрий Антонович. – И предупреждали: «Обойдите ту деревню: там зверствуют фашисты».
Следов зверства они на своем пути видели немало. Местами дорога была буквально усеяна изуродованными телами гражданских и военных людей. Ужасных впечатлений все больше, сил все меньше, а дорога не кончается. А лето уже закончилось, и сентябрь миновал. Лишь к концу октября Щепанковские добрались до
бабушки, в небольшой поселок, недалеко от города.
В глинобитной хатке-мазанке вместе с бабушкой жило пять человек. Изможденных путников обогрели, накормили, помогли прийти в себя. Хорошо, когда рядом родные. Но восьмерым в мазанке очень тесно. Между тем на краю поселка пустует хата, в которой не осталось ни одного живого человека. И Щепанковские перебрались туда. Истопили печь, обогрели осиротевшее жилище. Уголь брат и сестра возили на тележке с разрушенной станции. Много запасли, на две зимы хватит. За хаткой – поле, потом овраг, а за оврагом кустарник – далеко-далеко, до самого леса, километров восемь. Такой простор! Он так и манит непоседу Юру. Греет печка, греет родная земля.
Но радости мало: на твоей земле хозяйничают фашисты. Злобствуют, грабят население, насилуют девушек. А в райцентре, говорят, образовали какое-то еврейское гетто. Разве усидишь на месте, если у тебя пытливый ум, активная натура и уже окрепшие ноги? И отправился Юра в город. Зачем? Да просто узнать, посмотреть. И
что увидел? Вышки, колючуюпроволоку, часовых, которые не подпускают никого ближе десяти метров и начинают стрелять. Еле ноги унес. И все думал о тех, кто за колючей проволокой. Что там происходит? И удастся ли евреяму бежать?..
Однажды ночью в хату Щепанковских постучали трое. На ногах какие-то тряпки да веревки, одежда – лохмотья. Сбежали? Да. Но не евреи из гетто, а красноармейцы из немецкого плена. Голодные и холодные: был уже ноябрь 1941 года. В хате тепло – отогрелись. И накормили солдат чем богаты сами. А все богатство – это вырытые из-под снега картошка, свекла да колосья с полей, которые так и остались неубранными. Ночные гости задержались недолго. Юра слазил на чердак, нашел кое-что из одежды от прежних хозяев, чтоб одеть солдат. И едва забрезжил рассвет, они ушли. Позднее приходили еще десятки таких групп, и тоже ненадолго. Боялись подвести хозяев: за укрывательство беглых грозил расстрел. Опасались и местных жителей, среди которых оказались прислужники немцев.
Сложная обстановка была на оккупированной территории. Два раза в неделю по домам разносили маленькую газетенку «Новая жизнь». Восхвалялись немецкое оружие и армия, призванная установить здесь новый порядок – без большевиков и жидов. "Помогайте выявлять и уничтожать их! – призывала газета. – Красная
Армия бежит. У большевиков не осталось сил, скоро мы загоним их за Урал –и вы будете свободны!"
И ведь находились такие, которые верили вражеской пропаганде. Тем более что видели: наши отступают. Видели колонны пленных красноармейцев. Изможденные и виноватые, они шли медленно, опустив головы. Некоторые грызли кукурузные початки. А пацаны бежали следом. Отчаянный Юра пытался даже поговорить с пленными. Добрые охранники позволяли это и иногда давали ребятне конфеты в упаковке. А злые показывали детям «пу-пу!» и стреляли. А иные лупили шомполом. Так ударит, что не только рубашка, но и кожа насквозь, до крови. В другой раз подумаешь, прежде чем подойти.
Как-то летом 1942-го пригнали на поле пленных с лопатами. А поле-то все в ранах: воронки от бомб глубокие, метров восемь-двенадцать. И кровоточат эти раны жирным черноземом. Такая земля пропадает!
– Копайте, грузите! – командовали надзиратели.
И сотнями, тысячами платформ в то лето уехала украинская земля в «родную Германию».
К работам немцы стали привлекать и местных мужиков. Но многие ушли в лес, а их семьи фашисты расстреляли.
Однажды в лесу мужики наткнулись на землянку. Там оказались лейтенант и семеро гражданских. Это был костяк чечельницкого партизанского отряда, расположенного в 25 километрах от райцентра, в селе Бриталка. Рельефтам сложный: холмы да овраги, густой лес да заросли кустарника. Словно специально спряталась Бриталка от врагов. И словно специально природа приготовила для Юры укромную дорогу к партизанам. Сразу за поселком – река Чечелка, а дальше овраг. Шмыгнешь туда с провизией для партизан и пробираешься осторожно сквозь колючий терновник. Если тебя не встретят, оставляешь мешок в дупле – и сразу обратно: задерживаться не велено ни минуты. И так каждый месяц по две-три ходки, всю зиму 1942-1943 годов.
Как-то с востока стал слышен громкий гул, вспыхивало зарево, раздавались пулеметные очереди. Немцы затревожились. И не зря: вскоре завязался бой и появились партизаны. Это Ковпак шел со своим отрядом в Карпаты.
– Стояли они у нас больше месяца. На своих лошадях возили нам дрова. Мы грели воду, а они мылись по домам в корытах. Общественную баню и заводскую немцы разбомбили, а русских бань у нас не было. В поле ковпаковцы соорудили боевой аэродром, принимали какие-то грузы и на санях увозили куда-то, – рассказывает Юрий Антонович. – Однажды немецкие бомбардировщики перепахали аэродром, а партизаны соорудили новый в другом месте. Ковпаковцы подкрепили наш партизанский отряд, и стал он взрывать немецкие эшелоны. Тогда фашисты прислали полк карателей. Вел колонну Мишка Сволочь (так у нас называли
этого казака-предателя). Но партизаны преградили колонне путь, пролегающий между высокими холмами. И огромные спиленные дубы покатились с холмов на карателей. И началась такая мясорубка, в которой в течение часа были уничтожены полторы тысячи немцев. Когда бой закончился, собрали нас, пацанов, и попросили помочь. И мы грузили трупы на сани и возили их на лошадях под навес, где раньше стояла техника МТС. Потом мужики с нашей помощью складывали трупы в три ряда почти под самую крышу навеса. Сорок третий год был самым тревожным…
Однажды на улице послышался какой-то шум. Юра выскочил из дома. Боже мой! Оказывается, немцы научились ходить пешком!
Без танков и самоходок, без песен и наглых улыбок, жалкие и грязные, иные без головных уборов, перебинтованные – протягивают руки, просят хлеба, а многие говорят: «Гитлер – капут!» Эту фразу в тот августовский день Юра услышал впервые. А колонна была длиннющая, больше четырех часов длился этот «триумфальный марш». Такие отрадные картины повторялись и осенью,и зимой. А с востока громыхало все громче: фронт приближался. Как-то вечером один за другим прогремели четыре взрыва: это отступающие «победители» взорвали мосты через реку.
Был февраль 1944 года, когда на рассвете кто-то тихонько постучал Щепанковским в оконные ставни. Юра хотел зажечь лампу, но мама не разрешила. Сын вышел из хаты. Перед нимстояли люди в маскхалатах. Один сразу поднял капюшон, и Юра увидел красную звездочку на шапке и услышал русскую речь, не с хорватским
или мадьярским акцентом, а чистую русскую речь – и к сердцу подростка подкатила теплая волна. Зашли в хату. Остальным лейтенант приказал замаскироваться и не двигаться. Это был командир взвода танковой разведки.
–Мне нужен брод. Покажи, – сказал он, раскрывая перед Юрой карту.
Абродатут нет: речки из-за плотин глубокие. До брода километров пять. Но в двух километрах есть крестьянских переезд, не обозначенный на этой карте.
–Показать можешь?–спросил лейтенант.
Юра накинул телогрейку и вместе с лейтенантом вышел из хаты. Мать тяжело вздохнула. Она еще не знала, что теперь долго не увидит сына, но уже чувствовала, что ей он больше не принадлежит: сын ушел в солдаты.
Прошли с лейтенантом немного, и Юра увидел три танка. Сели, поехали. Миновали разрушенный сахарный завод – и к броду. Но там оказались камыши, болото. Поехали в соседнее cело, там есть каменистый брод. Танки поставили за домами, и несколько разведчиков пошли обследовать брод.
– Ходили мы около часу. Вдруг раздался орудийный выстрел. Он попал в хату и в танк – экипаж погиб. Другие два танка поехали. Но их преследовали немецкие «пантеры», – рассказывает Юрий Антонович.
– Выводи нас к лесу! – приказал лейтенант.
А до леса – поле, открытое пространство. Ползли под обстрелом. Было жутко; прижмешься к земле и ждешь: вот-вот в тебя попадет. Одного разведчика ранило. «Лежать!» – приказал командир. После небольшой передышки скатились в виляющий овражек и по нему, отстреливаясь, ползли еще с полкилометра. А потом до
леса бегом. На опушке упали, отдышались. Их было семеро.
– И повел я их в село Белый Камень, что в семи километрах.
Там, как оказалось, были наши войска. Пришли в село ночью. Зашли в хату. Наш лейтенант пошел докладывать командованию. Потом проглотили холодную еду, мои разведчики выпили по кружке самогона – и спать. А утром лейтенант сказал, что пойдем брать две станции.
И вместе с танковым батальоном Юра Щепанковский отправился в бой. Ему дали автомат и два запасных диска. В тот момент он почувствовал солдатскую гордость в душе и мужскуюсилу в руках, державших оружие. Станцию Дохна они взяли быстро, а на узловой станции Рудница перестрелка длилась часа три, пока немцы
не побежали.
–И пошли мы дальше, на станцию Кодыма, это уже в Бессарабии. Шли с перестрелками километров сорок. Переночевали у насыпи. А утром начался штурм, и мы с ходу взяли эту станцию. Оказали помощь раненым, а убитых (их было двенадцать) похоронили…И был привал. А есть нечего.И пошли красноармейцы по хатам. Печеная картошка, мамалыга да вода – вот и вся еда. А вскоре из штаба батальона пришел лейтенант с новым приказом. И мы двинулись в сторону Днестра, на Тирасполь…
И были бои за молдавский городок Иванешты, форсирование Днестра и то роковое сражение, в котором наш юный герой был ранен. И вот теперь он проходит длительное лечение, а милосердные сестрички даже не знают, что их молоденький пациент – партизан, разведчик, танкист и сын полка. А он, ударившись от безделья в воспоминания, мечтает о том, как снова стать в строй. Но его посадили на «студебекер» и увезли домой, в Чечельник.
Дома через несколько дней открылись раны, вокруг оставшихся осколков пошли свищи. И в тяжелом состоянии Юру увезлив больницу. И снова лечился несколько месяцев. А поправился –и пошел сын полка искать свою часть. И ведь нашел!
– Но мой лейтенант был уже убит, и никого из старых во взводе не осталось, – говорит ветеран. – Доложили комбату – и приволокли меня к командиру танковой бригады подполковнику Супрунову.
Побаивался. А подполковник торжественно вручил Юре медаль «За боевые заслуги» и так же торжественно приказал отправить его домой. И проводили его с машинами, идущими в тыл.
– Не дай бог, чтоб тыопять вернулся! – пригрозил на прощание Супрунов.
Но Юрий Щепанковский все же вернулся в армию. Дома он закончил восемь классов и поступил в Винницкое общевойсковое военное училище, которое вскоре перевели в Черновцы. Потом отобранную группу выпускников отправили на специализацию в город Выборг. Там они прошли морскую подготовку и в звании лейтенантов были отправленыв город Пиллау (ныне Балтийск). И для Юрия Антоновича началась морская служба, которая продолжалась до декабря 1956 года.
После демобилизации он в Ростове-на-Дону. Приобрел рабочие специальности. Как слесарь-сборщик и клепальщик собирал вертолеты, ТУ-104, штурмовики и был 1567-м в очереди на получение квартиры. Перспектива очень призрачная. Новые горизонты открылись для Щепанковского на уральской земле, где в те годы
рождался Качканар. Здесь бывший сын полка продолжил свою биографию, мирную, трудовую и тоже героическую.
- Просмотров: 2837