1925 г. р.
Служба в Советской Армии с января 1943 по апрель 1948 года. III Украинский фронт. 49 запасной стрелковый полк. 19 танковый корпус, 179 артиллерийский минометный полк. Рядовой, шофер.
Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За отвагу», «За взятие Вены», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», «За победу над
Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», юбилейными.
С 1970 по 1985 год работал водителем в автотракторном цехе Качканарского горно-обогатительного комбината. В 1981 году награжден медалью «За трудовое отличие».
ДО БЕРЛИНА И РЕЙХСТАГА
Весельчак, балагур, оптимист. И задорный плясун. Таким знают Валентина Михайловича Попова в Валериановске и в хоре клуба «Ветеран», где он поет уже более десяти лет. Богат и разнообразен репертуар этого творческого коллектива, который звучит уже четверть века. Каждая песня: лирическая или патриотическая, веселая или грустная – доходит до сердца, берет за живое. Но, пожалуй, больше всех Валентина Михайловича волнует песня про медсестру Анюту. Есть там такие слова:
Я был ранен, и капля за каплей
Кровь горячая стыла в снегу.
Наши близко, но силы иссякли –
И не страшен я больше врагу.
Мне годами казались минуты,
Шел по-прежнему яростный бой...
Медсестра, дорогая Анюта
Подползла, прошептала : «Живой!»
И взвалила на девичьи плечи...
Валентин Михайлович поет, и красивый, сильный его голос дрожит: песня уносит ветерана в далекую юность, в 1943 год, когда в степи под Каховкой он был ранен.
День был жаркий. Валентин лежал в бурьяне. Раненый в ногу и грудь, он не мог ни встать, ни закричать.
-- Изо рта идет пена и кровь. Лежу и думаю: «Видно, тут мне и погибать». А полк ушел вперед... Сколько лежал – не знаю. А потом – медсестра совсем, как в песне, подползла, прошептала: живой! Сняла с меня нижнюю рубаху, перевязала, сказал: «Жди, скоро приедем»... Подошла машина, а там уже четверо раненых лежат... Приехали в какую-то деревню. Отдохнули там на соломе...
Потом был госпиталь. Ранение серьезное. Валентин знал, что предстоит ампутация ноги. В операционной, куда его привезли, стояло шесть столов, и на каждом раненый. Валентин видел, как первому отрезали ногу, подумал: «Вот и меня это ждет» -- и сразу усилилась боль в раненой груди... А за окном было лето, 2 июня 1943 года. Сегодня день его рожденья, ему исполнилось восемнадцать лет. «Как не хочется оставаться безногим!» -- с горечью подумал именинник и по приказу врача начал считать. Досчитал да двенадцати – и отключился...
-- Проснулся я в палате. Нога моя в гипсе. «Видно, ты в рубашке родился», -- говорит сестричка. И рассказала она, что в операционную заходил главный врач и велел сделать все возможное, чтобы ногу мне не удалять. «Пожалел он тебя, такого маленького да молоденького», -- сказала сестра и как-то радостно вздохнула... И остался я с ногой, да еще и пляшу на ней! Спасибо главному врачу! Он в тот момент оказался моей счастливой судьбой.
А дальше – долгое лечение в госпитале. Ампутировать-то проще, лечить – сложней. За четыре месяца о чем только Валентин не передумал: о главном враче и своей судьбе, об однополчанах, которые без него ушли вперед: ведь в 1943-м Красная Армия успешно наступала. И все чаще мысли уносили раненого бойца в отчий дом...
Он вспоминал Старую Лялю, своих родителей Михаила Михайловича и Кристину Михайловну, родивших шесть дочерей и троих сыновей. Вспомнил школу и себя, шустрого озорника Вальку без особого прилежания в учебе. И леспромхоз, где он успел поработать пять месяцев. А в семнадцать с половиной лет пошел Валька защищать Родину. Был морозный день 7 января 1943 года.
-- И куда ты, Михайловна, такого маленького отправляешь? Еще заплачет там, -- сказал кто-то из провожавших.
-- Не заплачу! – сердито возразил Валька, который и впрямь ростом-то не вышел. – Не заплачу!
По узкоколейке привезла их «кукушка» в районный поселок Ис. Там, в клубе имени Артема, Валентин и его земляки Виталий Мелехин и Вася Камаев влились в общий строк и пошагали на вокзал. И вскоре семь переполненных товарных вагонов как-то грустно застучали колесами. Провожать Вальку и плакать было некому.
Куда едут – ребята не знали. Ночью состав остановился. Раздалась команда: «Вылазь!» Недолгое столпотворенье – и вскоре морозный январский снег заскрипел под ногами длинной колонны. «Ни огня, ни темной хаты...» Шли долго. Наконец, впереди замаячил какой-то огонек. А вот и «хаты» -- длинные землянки с нарами и печкой-буржуйкой. В каждой землянке по тридцать-сорок человек. Как тепло, как хорошо!..
Утром – завтрак. Потом стрижка, баня; обмундирование, хоть не с иголочки, но чистое и вполне пригодное к употреблению. Бритые, новой форме, ставшие похожими, ребята не узнавали друг друга – и было очень весело! Но все понимали, что здесь они – не для веселья. Здесь, в деревне Кылосово, в 25 километрах от Кунгура, их будут готовить на фронт. Готовили в течение месяца. В основном на березовых винтовках (Оружия не хватало) учили колоть врага и стрелять. А потом стройной колонной в Кунгур, к поезду. Там их провожали с духовым оркестром. Под музыку сели в вагоны. Оркестр играл, пока не заглушил его протяжный и громкий гудок паровоза. Длинный состав отправился на фронт.
В тишине больничной палаты Валентин отчетливо услышал этот гудок, прервавший его воспоминания. Глубоко вздохнул – в груди стало больно. Раненая нога – словно чужая. Валентин задумался. С того памятного гудка до ранения не прошло и полгода, а как много всего произошло! Наро-Фоминск, куда их привезли, был уже освобожден, но кругом все горело – и было страшно! Потом 70 километров шли они пешком в сторону Алабино. Танки, артиллерия – все на фронт. Наша армия наступала. В составе 179-го артиллерийского минометного полка гнал фашистов на запад и наш Валентин Попов.
«А полк ушел вперед, -- с грустью думал Валентин. – А я вот лежу тут... Как медленно тянется время! И когда уж встану?»..
Встал он через четыре месяца. Настроение было хорошее. А когда увидел старшего лейтенанта Тимошкина, стройного, подтянутого, с портупеей, то вообще пришел в мальчишеский восторг: «Значит, буду служить вместе с этим летчиком? Вот хорошо-то! И в Лялю можно слетать! – думал наивный парнишка. – И форма будет такая же красивая!»
А оказавшись в летной части, услышал:
-- Попов, на кухню, картошку чистить! – какое разочарование!
-- Попов, выходи в гараж! – приказали через несколько дней.
Гараж, конечно, не кухня. Выдали Валентину комбинезон, в котором он едва не утонул. Но в этой форме почувствовал он себя важным и нужным. А чтобы выглядеть солиднее, измазал лицо и руки мазутом. Сначала стажером, потом шофером Валентин осваивал и водил отечественные и немецкие машины, обслуживая летную часть. Шоферы возили снаряды, топливо, продукты. Ситуации случались всякие. Порой заправлять самолеты приходилось прямо на автостраде...
И вот Берлин. Никогда еще не видел Валентин такого ликования среди руин и развалин. Смотрел на американцев и англичан. Эти союзники, веселые и довольные, фотографировались на фоне Рейхстага в позах победителей.
-- А мы смотрели и завидовали, потому что у нас фотоаппаратов не было. Как доказать, что мы тоже победители? И мы молотком да зубилом выбивали на стене Рейхстага свои фамилии или хотя бы инициалы. А стена-то очень крепкая!
Победили. Закончилась война. Но Валентин Попов еще четыре года оставался за границей, служил в Центральной группе войск в Австрии. Вспоминает, как целыми автоколоннами вывозили они из Германии советских людей, угнанных фашистами в рабство.
-- Три рейса сделали мы до Львова. Страдали и радовались вместе с освобожденными. А потом пришел и наш черед возвращаться домой...
И снова был январь. Год 1950-й. И снова труженица «экспресс-кукушка». И снова мама со слезами на глазах. И родная Старая Ляля. И тот же леспромхоз. А Валентин уже не тот: ему уже не семнадцать, а двадцать четыре года. Он так устал и так скучал на чужбине! Так хочется мира и простой, созидательной работы! И домашнего тепла...
Леспромхоз дал ему квартиру, вернее – комнату в деревянном доме (впрочем, каменных в Старой Ляле и не было). Был доволен. А в соседней комнате жила девушка Галя с годовалым сынишкой Сережей. Встреча с ними сделала Валентина не только довольным, а просто счастливым. Поженились с Галиной и стали жить-поживать, добра наживать. Через десять лет у них родилась дочка Люба. Валентин работал в леспромхозе. А в 1962 году ушел в Качканарскую геологоразведочную партию. В 1970-м купил дом в Валериановск, устроился водителем в автотракторный цех Качканарского ГОКа
С тех пор, вот уже пятый десяток, живет Валентин Михайлович в этом поселке, где слывет весельчаком, балагуром, оптимистом. Его шуток-прибауток не пересказать, чудачеств не счесть.
Вот как-то в АТЦ в один из морозных дней не смогли открыть въездные ворота: крепко вмерзли они и не поддаются. «Горячей водой разморозьте и откройте», -- повелел механик. Но никто не пошевелился. Тогда пошел Попов. Возвращается, вытирает мокрые руки и бумажные деньги. «Вот, -- говорит, -- оттаяли; жаль, что вымокли. Двадцать пять рублей. Ну, ничего, высохнут. Кто-то, видать, посеял при входе. Наверно, не последние», -- и снова пошел за горячей водой. Тут и остальные принялись за дело. А Валентин Михайлович, пряча улыбку, положил свои кровные обратно в карман.
Еще о производстве. Привез Попов шлам на разгрузку, встал в длинную очередь машин. И вдруг в другом ряду, прямо напротив его машины, видит новенький «МАЗ», а в кабине шофер в одном пиджачке сидит. Но ведь зима, холодно! Удивить всех решил?.. Ну нет, Попова не переплюнешь!.. Разделся Валентин Михайлович до майки, облокотился картинно на дверцу – и продолжал ждать очередь на разгрузку. Всех сразил! Все уговаривают его одеться, а он сидит и улыбается. Себя он, конечно, тоже сразил наповал – через день свалился с пневмонией. Но это уже неважно.
Шел Попов на зимний праздник в клуб «Ветеран». По дороге вывалялся в снегу и бутылку вывалял, а потом ввалился в клуб, изображая себя мертвецки пьяным. Народ ужаснулся, а в следующую минуту все уже громко смеялись: люди знали, что Валентин Михайлович не пьяница. А сам он говорит:
-- Я, хоть и шофер, но не втянулся. А они со мной чего только не делали, чего только на меня не надевали. Да и раздевали тоже.
Легкий на подъем, с легким характером, Валентин Михайлович активно участвует в подготовке праздников в ветеранском клубе и готов поддержать любую затею организаторов. Однажды для комической сценки потребовался скелет. Но изображать этот персонаж никто не хотел. А Валентин Михайлович согласился, хоть без раздеванья тут, конечно, не обошлось.
Вот такой это человек. Прошел войну, похоронил любимую жену Галину. Уже 27 лет живет один. Но в его доме по улице Горной чисто, уютно, тепло. А его шутки- прибаутки помогают не только односельчанам, но и ему самому. Летом он часто выносит кресло на улицу и подолгу сидит, беседует с прохожими.
Однажды подошли к нему «просвещенные» девчушки лет десяти.
-- Дедушка, вы знаете, что такое секс?
-- Конечно!.. Вот если сварить картошечку, а потом ее, горяченькую, да с холодненьким молочком...
Не дослушали девчонки, засмеялись и убежали.
-- Я больше уважаю женщин, -- признается наш шутник. – Особенно если женщина юмористка, то начинается серьезный разговор... А вообще меня испортил профилакторий, где я, пенсионер, долго работал водителем. Как в профилактории новый заезд, так я сажусь около вахтера и смотрю, какие прибыли женщины.
Валентин Михайлович с почтением говорит о женщинах и женской красоте, а в глазах читается тоска о любимой жене. Он остался вдовцом в 58 лет. Дети, Сергей и Люба, советовали ему жениться. Но второй раз «под венец» он не пошел.
-- Видал я много разных стран и городов,
Ногами шар земной крутил, что было сил,
Да только в сердце свою перовую любовь
Всегда носил, всегда носил, --
поет Валентин Михайлович, и будто про него эта песня с припевом о рябине и Галине. Поет 86-летний ветеран. Голос красивый и сильный. А глаза светятся мыслью и чувством.